Я никогда не вёл дневников, а с того времени прошло сорок восемь лет. Мои личные воспоминания могут отличаться от мнения других людей о событиях тех дней.
Было это зимой 1963 года. В Красноярске уже существовал клуб спелеологов, но мы об этом не знали. В то время были мы молоды и беспечны. По духу столбизма наша компания близко сошлась с компанией «Прометей», где забойщиком и заводилой был Альберт Бакланов по кличке «Тигриное Ухо», характера весёлого и отзывчивого, неплохо игравший на гитаре. Кто был инициатором похода в «Торгашинку» я уже не помню, но это получилось как бы само собой, в закрепление нашей начинающейся дружбы.
Пусть меня извинят те люди, которых я мог забыть в этом рассказе. От компании «Прометей» я помню только троих человек: Альберт Бакланов, Боб (фамилии не помню) и Николай (Кожушкин) по кличке «Летучий». По-моему была ещё девушка, но имени в памяти не осталась. От «Грифов» - Лёня Петренко, Валера Потехин, Вова Деньгин, Виктор Молтянский, Альберт Резвов, Нина Резвова, Люда Зайцева и две восторженные девушки из Свердловска - Нелли Шенкер и Нина Актаева, решившие связать свою судьбу с городом Красноярском. Проводником к пещере Торгашинская у нас был Лёня Петренко.
«Прометеи» немного опаздывали, и мы ждали их у провала, с интересом поглядывая вниз, куда уходила деревянная лестница с кое-как прибитыми перекладинами. Мороз поджимал, и мы решили спускаться, но услышали голоса: Уховский бас и бряканье гитары. Это подошли «Прометеи».
Начали спуск, сначала по лестнице, в которой не хватало многих ступеней, потом по шкуродёру «сосиской» до первого грота, где все и собрались. Экипировка наша состояла в основном из штормовок, под которыми было кое-какое бельишко, на ногах одеты у кого вибрамы того времени, у кого кирзовые сапоги, я был в ботинках от беговых лыж с кожаной подошвой. Из грота по лазу, который перешёл в «шкуродёр», наклонно уходящий вниз, продолжили спуск под руководством Уха. Он советовал сильнее распираться в стены, чтобы не рухнуть вниз. Никто не рухнул, но кто-то уронил фонарик, и он жалобно светил одним глазом из чёрной глубины.
Шкуродёр через Большой грот вывел нас в грот под названием «Ресторан». Здесь немного перекусили и поделились первыми впечатлениями. Ухо настроил гитару, обтёр с неё пещерную грязь и первые аккорды песни «Хорошо в степи скакать» нарушили пещерную тишину. Отдохнув, разделились на две группы. Одна пошла в грот Красоты, другая в составе Петренко, Деньгина, Уха, Потехина, Молтянского, Летучего, меня, Зайца, Нелли и обеих Нин пошли на дно пещеры. По «корыту» спустились вниз в мульду под названием «Воронье гнездо», там закрепили и спустили вниз лесенку для дальнейшего подъёма. Дюльфером (в то время это был распространённый способ спуска) съехали вниз. Налазившись по всем углам, набравшись впечатлений и сфотографировавшись посредством магния, решили подниматься наверх. Первым для пробы лестницы, как самый лёгкий, поднялся Летучий, потом я, а затем должны были и все остальные. В гроте Ресторан нас было уже несколько человек, и вернулись те, кто ходил в грот Красоты. Настроение было приподнятое, и уже кто-то взялся за гитару. Но ПОЧЕМУ мы поднимались без страховки? Непростительное легкомыслие обернулось для нас трагедией.
Сложно передать звук от падения человеческого тела. Сердца замерли и сжались, обрушившаяся тишина взорвалась тревожными голосами. Мы поняли, что к нам пришла беда. Снизу передали, что это упала Нина. Первая мысль была о моей сестре, но оказалось, что она уже вылезла и была в «Вороньем гнезде». Упала Нина Актаева.
Лесенка, сброшенная вниз, в верхней части «Вороньего гнезда» весом тела поднимающегося человека сильно прилегала к мокрой, скользкой катушке. Подходя к этому месту с «отрицалки» надо было каждую ступеньку лесенки поворачивать в вертикальное положение и браться боковым захватом. Возможно, Нине не хватило сил или придавило пальцы и, стараясь их освободить, она не удержалась.
Подъём её был трудным и тяжёлым. Подняв до «Ресторана», мы поняли, что дальше будет ещё тяжелее, надо идти за помощью. Так как лыжи были только у меня, меня и послали. Ближайшим местом, где могли быть люди, близкие нам по духу, была стоянка «Намурт» на Базаихе.
Но мне еще надо было подняться наверх. Из «Ресторана» ход в шкуродёр вёл сначала вниз, а потом вправо под углом уходил вверх. Вот в этом-то месте и был провал под названием «Чулок», узкий сначала и сразу расширяющийся к низу. Я решил, что этот ход и ведёт наверх и стал туда спускаться, но застряв в этом узком горле, болтал ногами, не находя опоры. Было стрёмно. Кое-как выбравшись оттуда и сориентировавшись, я полез правильным путём. Поднявшись распором по камину, вылез наверх.
Лыжи стояли у дерева. Переобуваться было не во что, а о переодевании и не вспомнил. Пристегнув лыжи, поехал вниз. Штормовка и брюки на мне сразу же замёрзли, превратившись в ледяной короб, как латы на рыцаре, но зато меня не продувал ветер. Светила луна, и я, как ледяное приведение, мчался вниз. Интересно, если бы кто-то встретил меня, что бы подумал?
Избу я нашёл, но долго не мог снять лыжи. В избе была Нина Луговская с компанией. Объяснив ситуацию, я стал торопить их с помощью, но Нина, видя моё состояние, заставила раздеться и хотя бы немного обсохнуть. Напоили чаем и накормили. Поели сами и, захватив верёвки, стали подниматься к пещере. Луговская сказала, что надо сообщить в город и вызвать скорую помощь.
И опять мне пришлось встать на лыжи и спускаться в город. Добравшись до кирпичного завода, вызвал скорую, дождался её, и с ней поехали вверх. Доехали только до половины пути, так как далее дорога была переметена. До пещеры я повел врачей пешком. Надо отдать им должное – мужественные люди.
Подойдя к пещере, мы увидели, что Нину уже подняли. Врачи осмотрели её и констатировали смерть. Связав мои лыжи и положив на них Нину, спустили её до машины.
В последующие дни приходили в себя и давали показания в милиции о случившемся.
Вот таким был мой первый выход в пещеру.
Р.S. Надо сказать, что после этого трагического случая мы стали уделять большое внимание страховке, но до сих пор стучит в виске: ну почему же не тогда!?
Этот поход оставил тяжёлые воспоминания. Как-то собравшись, может быть даже на 40 дней, в память о Нине решили в Торгашинской пещере в Вороньем гнезде повесить её фотографию. Почему-то ни у кого не нашлось времени, и мне пришлось заняться этим самому. Взяв фото, молоток и шлямбур, поехал в пещеру. Тренировки на Грифах камином и Грифовским шкуродёром вселяли в меня уверенность. Правда, в этот раз я был уже не в ботинках от беговых лыж, а в кирзовых сапогах.
Спокойно спустившись камином, прошёл шкуродёр, плюнув в Чулок, в который чуть не угодил в прошлый раз, я спустился в Воронье гнездо, прошлямбурил отверстие, забил в него пробку и повесил фотографию Нины. Посидел в этой необыкновенной тишине, нарушаемой только шорохом негулкой капели, как будто кто-то беззвучно плакал. Я попрощался с Ниной и поднялся наверх.
После этого случая я ещё много раз бывал в этой пещере с разными людьми. Изучив её довольно подробно, мы уже могли обходиться без лесенок. Гена Коваленко придумал хитрый узел. Сбрасывая двойную верёвку вниз, спускались по одному её концу, дёргали за другой, и она падала вниз. Со дна пещеры через Озёрный грот по спиральной щели типа камина поднимались наверх. Ход выводил в район грота Ресторан. Ходили в грот Красоты, названный так из-за красивых сталактитовых и сталагмитовых образований, в Большой грот. Также обследовали и Чулок, который оканчивался тупиком с узкой щелью шириной 15-20 см, уходящей вниз. С Борей Мартюшевым мы делали топографические замеры пещеры.
Торгашинская пещера дала мне хорошую физическую подготовку и большие познавательные навыки, которые очень пригодились мне в последующие 3 года участия в спелеологических экспедициях по Красноярскому краю.